Дональд Гамильтон - Путешествие будет опасным [Смерть гражданина. Устранители. Путешествие будет опасным]

Сводка новостей закончилась без сообщения о двойном убийстве в главном отеле Монреаля. Еще рано, подумал я. Но если Джонсон уже начал искать своего партнера, у нас окажется очень мало времени в запасе — явно недостаточно, чтобы позволить себе ехать не в том направлении, в каком следовало. Поэтому, увидев пустую поляну вблизи дороги, я затормозил и остановил машину.

Дженни повернула голову и посмотрела на меня. Девчонка на заднем сиденье зашевелилась. После того как я убедился, насколько сыгранной командой является эта парочка, мне не очень-то улыбалось иметь кого-то из них за спиной. Но есть предел числу задов (тем более женских), которые могут разместиться с достаточным удобством на маленьком сиденье справа от водителя, и я предпочел иметь рядом более опасную представительницу семьи Дриллинг — Женевьеву.

— Отлично, леди, — сказал я. — Первая ступень сработала удачно, и мы отделились от стартовой площадки. Теперь будет очень мило, если кто-нибудь сообщит, куда ехать. Мне не хотелось бы взять курс на Марс, если наша цель — Луна.

Молчание. Я посмотрел на Дженни, чье лицо маячило бледным пятном над чуть более светлым полем ее белой блузки, и сказал:

— Ну же, ирландочка. Не заставляйте меня изображать Ларри.

— Ларри?

— Это кличка того парня, специалиста по выкручиванию рук, которому я обязан своими нынешними приключениями. Разве вы не знали?

Дженни едва заметно покачала головой, и я продолжил:

— Я, куколка, не ограничиваюсь выкручиванием рук. Когда я что-нибудь спрашиваю, а мне не отвечают, дело обычно заканчивается серьезными неприятностями.

— Что… что вы хотите знать?

— Сейчас я, в общем-то, знать ничего не хочу. Я спрашиваю только о том, куда ехать. Мне нужно побыстрее убраться из этой страны, и у вас, мне кажется, на этот счет кое-что предусмотрено. Не будьте собакой на сене. Ваш друг мертв, значит, есть место для другого человека.

Молчание. Я произнес хриплым голосом:

— Ну же, говорите. Север, юг, запад, восток? Нацеливайте меня. Позже скажете, когда включить вторую ступень. — Дженни молчала. Я вздохнул. — Хорошо, все опять начинается снова. Думаю, Пенни, что нам с вами лучше выйти из машины, чтобы я мог снять пиджак и засучить рукава. Знаю, вы чувствуете себя какой-то боксерской грушей, и мне очень жаль, но что поделаешь? Ваша мать опять проглотила язык.

Я снова услышал, как девочка зашевелилась в темноте на заднем сиденье.

— Мама, ради Бога, скажи! — простонала она, — Не позволяй ему… Я больше не выдержу. Пожалуйста, скажи. Ну, пожалуйста!

Дженни глубоко вздохнула и сухо сказала:

— Северо-восток, мистер Клевенджер. Следуйте мимо Квебека вдоль залива Святого Лаврентия, по южной его стороне. Потом повернете направо, к Фредериктону. — Она замолчала, потом добавила свирепым тоном: — На какое-то время это вас займет и, надеюсь, поднимет ваше настроение.

— А как же, — откликнулся я. И так оно и было. Не то чтобы мне и вправду требовалось указание, в каком направлении ехать. Я и так знал, куда ей нужно. Но приятно обнадеживал тот факт, что она не соврала и что, как оказалось, блефом у нее можно вытянуть все необходимые сведения.

Глава 18

Мак произнес:

— Не знаю, Эрик… Что ты хочешь сказать? Что Рейтер не так важен для операции, как мы предполагали?

— Нечто в этом роде, сэр. Не незаменим, во всяком случае.

Звучало это, конечно, не очень убедительно. Словно школьник, который разбил окно и оправдывается: оно, мол, было не таким уж большим, и в нем все равно были трещины. Мак молчал. Я мысленно видел, как он хмурится в пятистах милях к юго-западу от маленькой придорожной телефонной будки, в которой я сейчас стоял, прижав трубку к уху. Мы миновали долготу Вашингтона днем раньше. Мы проделали немалый путь, и не только в прямом смысле.

— Это очень странно, — сказал наконец Мак, — В конце концов, по нашим сведениям, именно его прислали из-за океана в связи с проектом Уайт-Фоллс. Женщина — только удобная отмычка, которую он подобрал, прибыв сюда.

Я взглянул через стекло будки на удобную отмычку, сидевшую в «фольксвагене» у обочины. Еще не рассвело, но я мог видеть, что мама с дочкой решили воспользоваться моим отсутствием для небольшого совещания, главной темой которого, льстил я себе, была, вероятнее всего, моя особа.

— Не думаю, сэр, — возразил я, — что вас правильно информировали относительно ситуации. У меня такое ощущение, что какой-то элемент был кем-то где-то упущен. В частности, на мой взгляд, неверно оценили миссис Дриллинг.

— В чем именно, Эрик?

— Предполагалось, будто она все это делает, потому что сходит с ума по Рейтеру, так? Но могу засвидетельствовать, сэр, что Женевьева не проявляла никаких видимых знаков вышеупомянутого увлечения. У меня сложилось отчетливое впечатление, что она терпела его как партнера по постели главным образом из-за своей злости на мужа. Однажды она даже почти попросила меня спасти ее из его лап. Смысл, во всяком случае, был именно такой. После того сражения она, похоже, больше волновалась из-за смерти Ларри Фентона, в связи с тем, что убитым оказался агент секретной службы.

— Если не страсть движет поступками леди, какую ты можешь предложить альтернативу?

Я заколебался.

— Думаю, он чем-то ей угрожал, сэр. Чем-то достаточно серьезным, так что ей приходилось скакать, когда он щелкал бичом. Посерьезнее, чем случка на стороне.

Мак возразил:

— Он мертв и не щелкает бичом. Но ты как будто все равно надеешься, что она доведет его план до завершения?

— Да, сэр, — подтвердил я, — таково мое впечатление. Может быть, кнут передан кому-нибудь другому здесь, на востоке. Но если даже и нет, и возможность шантажа погибла вместе с Рейтером, то каков у нее выбор? Путь назад ей отрезан. Там ждут обозленный муж, закон и четыре трупа. Возможно, по закону она и не ответственна за все четыре убийства. Может быть, и ни за одно из них, но однажды попав в лапы следствия, она никогда из них не вырвется. И ей это известно. Не говоря уже о небольшой провинности, связи с врагами государства, юридически определяемой как измена Родине. Она не может остановиться на полпути, сэр.

— Ты предполагаешь, ей есть куда идти?

— Черт! Она же куда-то направлялась, когда я остановил ее в холле отеля. Уверен, что у Рейтера в этих местах где-то наведен мост для переброски с континента, и он успел сообщить дочке достаточно много, чтобы мама могла надеяться отыскать этот мост. Или, по крайней мере, войти в контакт с кем-то, кто приведет ее к нему.

Я помолчал, потом спросил:

— Нам известно, как сам Рейтер попал сюда? Прилетел ли он самолетом, приплыл ли на корабле или пронесся над волнами, как чайка? Если мы знаем, как он приземлился, то мы, может быть, знаем, как он намеревался удрать?

— Разумная мысль, — согласился Мак, — которая уже приходила мне в голову.

— И?

— И люди, располагающие данной информацией, не желают с ней расставаться, Эрик. Секретность очень высока в этом направлении.

Я состроил гримасу телефонному аппарату на стене будки.

— Когда-нибудь мы разведем такую бдительность, что русские усядутся в Вашингтоне, и никто ничего не заметит, потому что никто не осмелится заговорить об этом или о чем-нибудь другом.

Я глубоко вздохнул и поставил на своего единственного туза.

— Сходите, сэр, к этим любящим играть в загадки личностям и спросите, говорит им что-нибудь имя Гастон Мьюр или нет? Он живет в местечке под названием Фрэнч Арбор, и у него есть лодка. Если верить имеющейся у меня карте, Фрэнч Арбор — это маленькая прибрежная деревушка на острове Кэйн Бретон, Новая Шотландия. Меньше чем в тридцати милях от городка Ивернесс, бывшего рудничного поселка. Я только что извлек это из девицы. Я, сэр, постепенно становлюсь настоящим живодером.

— Гастон Мьюр, — повторил Мак, — Фрэнч Арбор. Посмотрю, какую это вызовет реакцию. Эта информация исходит от Рейтера? Что еще он рассказал маленькой девочке?

Я сказал:

— Вы рискуете получить спицей в глаз, сэр, называя юную девицу маленькой девочкой. Больше он ей ничего не рассказывал, если девица не врет, конечно. Я, впрочем, думаю, что она говорит правду. По словам Пенни, Рейтер просил передать ее матери, что та должна прибыть во Фрэнч Арбор надлежащим образом экипированная — последнее, полагаю, означает: с бумагами. Предполагалось, что она встретится с Мьюром или Рейтером в прибрежной забегаловке послезавтра в семь часов вечера, простите — уже завтра. В случае непредвиденных обстоятельств, если она не сможет прийти, она должна передать Мьюру весточку, оставив записку условного, но с виду невинного содержания в местном магазинчике. Девушка не пожелала сообщить ключ к записке. На этом она заупрямилась, и я решил, что на первый раз достаточно.